Александр Сапаров - Путь к трону. Князь Глеб Таврический
Началась моя монотонная жизнь, ежедневные тренировки – бой в строю, работа с оружием. Вскоре, почти как в Аладъеки, достойных противников для меня почти не осталось. Только несколько бойцов с очень быстрой реакцией могли еще со мной сразиться, но победителями практически не бывали. Даже здесь, среди высоких и крепких людей, я очень выделялся. Наверно, из-за этого через две недели учебы меня отметил наш этериарх, и в скором времени я встал китонитом[11] на охрану императорских покоев. В тот же день вокруг меня прошел не один десяток зевак. Царедворцы в богатых одеждах, не стесняясь, стояли рядом и обсуждали мои достоинства. А один, глядя на меня блестящими от возбуждения глазами, предложил после дежурства навестить тоскующего Николая в его апартаментах.
Хорошо, что мне нельзя было разговаривать и двигаться без особой причины – лишь при опасности для кесаря, – и только поэтому тоскующий Николай остался цел. Но моя брезгливость не была оценена товарищами. Упырь, удивленно глядя на меня, сказал:
– Ну и зря не пошел. Отодрал бы ему задницу, деньжат заработал, да и протекцию этот Николай может составить: он с Алексеем Комнином в хороших отношениях.
Василевса я видел неоднократно – когда он проходил мимо меня, в его глазах всегда появлялась искра интереса. Я относил это на счет своего роста, потому что во дворце не было воинов, которые по комплекции не уступали бы мне.
Мы стояли с Бонди, шепотом переговариваясь о том, чем займемся завтра. Нехитрыми желаниями Бонди было выпить и снять женщину, ну еще побольше деньжат. Хотя у всех норманнов было невыказываемое желание разбогатеть любыми путями и отправиться на родину.
Неожиданно в конце огромного зала послышались голоса, звон металла и отблески огня. Мы переглянулись и подняли секиры. В зал ворвались два десятка воинов, одетые так, что понять, кто они такие, было нельзя.
Возбужденная толпа, увидев поднятые секиры, резко притормозила около нас. Вперед вышел воин, его лицо было скрыто под маской. Почему-то при виде этой маски у меня возникли ассоциации с венецианскими карнавалами.
– Эй вы, вам лучше отойти и не мешать, – громко выкрикнул он.
– Ага, – согласился я и махнул рукой. Свистнул нож, и наглец упал на мраморный пол с ножом в левой глазнице. Долю секунды царило молчание, а затем на нас с ревом кинулись все остальные.
«Странно, – думал я, усердно маша секирой, – кто это такие? Лезут толпой, мешают друг другу…»
Руки между тем делали привычную работу. Уже несколько нападавших, скорчившись, лежали на полу. Мой напарник с дикими криками возбужденно махал секирой, по его лицу текла кровь.
Меня еще никто не зацепил, но это непременно должно было случиться.
«Почему нет помощи, что там с караулом? – мысленно восклицал я, разрубая очередного вояку и отскакивая в сторону от пролетевшего копья. – Интересно, что там император? Наверняка у него есть второй выход из спальных покоев».
Внезапно все нападавшие отхлынули от нас, в коридор вбежало несколько человек с арбалетами.
«Ну все, отвоевался, Костя», – посетила умная мысль мою голову. Я крепче сжал секиру и кинулся вперед.
Однако свистнули болты, и шесть нападавших упали на пол. Первые стрелки присели на колено, и из-за них второй ряд арбалетчиков выстрелил еще раз. Я устало оперся о секиру, а мой напарник сел на пол. Бок его кольчуги был рассечен, и оттуда медленно капала кровь, лица также не было видно под кровавой маской.
В зал начали забегать воины, и вскоре было не протолкнуться. Высокие резные двери императорских покоев распахнулись, и к нам вышел Комнин. Хотя он выглядел спокойным, было видно, что руки у него подрагивают. Я знал, что он храбрый и бесстрашный воин, но, видимо, и на бесстрашных иногда нападает страх. Все присутствующие встали на колени. Он, глядя через наши головы, сделал знак кому-то подойти.
К василевсу через толпу протолкались его дочь Анна и великий логофет[12] Василий, Анна бросила любопытствующий взгляд на меня и закричала:
– Отец, у тебя все хорошо?
Комнин слабо улыбнулся:
– Анна, иди к себе. У меня сейчас будет длинный разговор с великим логофетом. У него наверняка есть много чего сообщить мне.
Он повернулся ко мне:
– Я знаю тебя, этериот, ты – Константин, самый большой человек, которого я видел в жизни. Интересно, там, откуда ты родом, все такие?
– Нет, василевс, таких, как я, и там очень мало.
Комнин продолжил:
– Константин, останься, я хочу с тобой поговорить. Жди здесь.
Пока император говорил со мной, логофет развил бурную деятельность: по его приказу все трупы были вынесены, а дворцовая обслуга удалена из зала, лишь несколько человек быстро замывали кровавые пятна на полу.
Закончив со мной, василевс ушел к себе, вслед за ним прошел великий логофет. Тут появился мой непосредственный начальник Упырь.
– Константин, ты что, даже не ранен? Христос тебя хранит! А вот Бонди – не знаю, будет ли жив, унесли мы его к лекарю.
Вскоре о происшедшем практически ничто не напоминало, только влажный пол поблескивал в пламени свечей в канделябрах.
Через час из дверей вышел логофет и, бросив на меня неприязненный взгляд, пошел к выходу. Сразу после него меня пригласили войти.
В небольшой комнате за столом, украшенным золотом, сидел Алексей Комнин, один из великих василевсов Византии, бесстрашный и одновременно хитрый политик и полководец, вновь поднявший могущество своей страны, выхватив власть у своего бесталанного предшественника.
– Садись, Константин, мы здесь вдвоем, никто не увидит такого нарушения церемониала.
«Ага, так я тебе и поверил, сейчас наверняка пара стрелков уже стоит у амбразур», – мелькнуло в голове. Но вслух я ничего не сказал, только когда садился на резную скамью, выразительным взглядом обвел стены комнаты. Император улыбнулся, поняв мой намек.
– Моим верным слугам нечего бояться своего василевса, – многозначительно сказал он. – Константин, признаюсь, когда я увидел тебя впервые – подумал: вот еще один северный воин, огромный, бесстрашный и, – он сделал паузу, – совсем тупой. И сейчас ты подтвердил мое первое предположение. Ты действительно бесстрашный воин, и из-за тебя все мои планы теперь придется пересматривать. Логофет Василий был вне себя от злости.
До меня медленно начало доходить.
– Так что, нас должны были убить?
Комнин, серьезно глядя на меня, сказал:
– А сейчас я проверяю свое второе предположение. Как ты думаешь, что сегодня произошло?
Я замялся.
– Ну я подумал, что это попытка захвата власти.
– Правильно, – улыбнулся мой собеседник, – но тебя не удивляет, что заговорщики добрались до дверей моих покоев практически без помех?
– Думаю – предательство, – был мой сбивчивый ответ.
– Что, так сразу все и предали? Нет, Константин, просто некий логофет решил, что перед северными варварами-наемниками нечего метать бисер, объяснять тонкости политики, и, как оказалось, был неправ. И вот результат – где теперь искать организатора всей этой сегодняшней схватки? Он, скорее всего, уже на другом берегу Босфора, вместо того чтобы сидеть в пыточной или лежать мертвым здесь, во дворце.
Я спросил:
– То есть, чтобы захватить заговорщиков, вы спровоцировали их на выступление и приготовили ловушку?
– Вот видишь, ты все быстро понял и подтвердил мое второе предположение.
Я рассмеялся. Василевс недоуменно посмотрел на меня:
– Я ожидал от тебя всего, кроме смеха. Почему ты смеешься?
– Василевс, у меня было лучшее мнение о твоей службе безопасности.
Комнин нервно усмехнулся:
– Ну расскажи, варвар с греческим именем, как бы это сделал ты? Наверно, в ваших грязных городах, у ваших князей и ярлов охрана находится на более высоком уровне?
– Я могу рассказать, но это займет очень много времени, и, пожалуй, сразу не все будет понятно. Во всем нужен системный подход.
Лицо Комнина потемнело:
– Интересное выражение, у тебя был учитель риторики?
Я усмехнулся:
– Нет, я самоучка, до всего старался дойти самостоятельно.
– Ну если ты такой образованный, может, тогда просто пройдем по основным принципам твоей системы?
В течение двух часов я пытался донести до василевса часть той науки, что в меня вдалбливали годами и которую я проверил практикой на собственной шкуре.
Не скажу, что для императора мои слова были откровением, но все же иногда он делал себе пометки, записывая их грифелем, который с трудом держал своими распухшими от подагры пальцами, на листах толстой грубой бумаги, и потом кивал, приглашая говорить дальше.
Когда мой рассказ был закончен, Василевс сказал:
– Ну что же, всегда интересно выслушать тех людей, которые знают что-то новое. И знаешь, Константин, если бы ты сегодня не защищал меня столь усердно, после этого разговора ты был бы сейчас препровожден для допроса и признания, для кого ты здесь шпионишь. То, что ты рассказал, очень интересно, некоторые твои мысли очень наивны, но кое-что мне понравилось, и сейчас я тебя, наверно, удивлю.
